Недавно исполнился год со дня восстановления в Беларуси масштабного государственного регулирования ценообразования. Возвратились почти все административные меры, действовавшие 10 – 30 лет назад, о которых многие предприниматели, бухгалтеры и менеджеры успели забыть, а молодежь вообще не знала. Новый этап отношений бизнеса и власти на линии ценового противостояния столь же увлекателен, как и ретроспектива этого процесса.
Началось все 6 октября 2022 г. с Директивы № 10, и постановления Совмина № 669. Но тотальное замораживание цен выглядело слишком круто, чтобы продержаться долго. А потому 19.10.2022 г. появилось постановление Совмина № 713, которым госрегулирование цен ограничилось достаточно широким кругом потребительских товаров. Зато всерьез и надолго.
Постановлением № 713 утверждены перечень потребительских товаров, цены на которые регулируются, размеры предельной максимальной надбавки импортера и предельной максимальной оптовой, торговой надбавки остальных субъектов хозяйствования, порядок формирования и согласования цен. Организации розничной торговли обязали иметь и соблюдать обязательные ассортиментные перечни товаров, согласованные с исполкомами.
Введена обязанность составлять экономические расчеты, обосновывающие уровень отпускных цен на потребительские товары, с расшифровкой статей затрат, а также отражать в накладных сведения, связанные с установлением цен, в том числе отпускную цену, вид скидки, оптовую надбавку и иную информацию о структуре цены. Также были запрещены выплата вознаграждений за продвижение товаров отечественного производства.
Всего за год чиновники сочинили аж 4 варианта постановления № 713 плюс десяток общих писем, кучу разъяснений в интернете и несчетное количество ответов на индивидуальные обращения ошалевшего от непоняток бизнеса. Между тем, ничего нового чиновники не изобрели. Все нормы постановления № 713 списаны с нормативных актов 20-30 летней давности: от древнего постановления Совмина от 01.02.1993 № 51 до полузабытого указа от 16.01.2022 № 40.
Например, новая редакция Инструкции о порядке установления и применения регулируемых цен (тарифов), утвержденная постановлением МАРТ от 25.08.2023 № 52, по сути повторяет требования постановлений Совмина 713 (1-3) и большую часть ранее опубликованных разъяснений, а также содержит целые куски старых добрых положений и инструкций 90-х – нулевых. Однако скомпилировать богатый опыт сравнительно недавнего прошлого можно было и получше.
Забавная получилась арифметика. В помянутый указ № 40 за 5 лет было внесено 8 поправок, которые постепенно его обнулили. В Инструкцию о порядке формирования и применения цен и тарифов, утв. постановлением Минэкономики от 10.09.2008 № 183, за 2,5 года было внесено 6 поправок. В предшествовавшее ей Положение, утв. постановлением Минэкономики от 22.04.1999 № 43, – 21 поправка за 9 лет, в более ранее Положение, утв. постановлением Минэкономики от 27.12.1995 № 36, тоже 6 – за 3 года.
Умели ваять нормативку в былые времена.
Кстати, идея обязать поставщиков указывать в накладных дополнительные сведения о товарах, представляющие информацию, связанную с формированием регулируемых цен на товары, появилась давно. Она была сформулирована в п. 24 Антиинфляционной программы на 2021-2023 годы, утв. постановлением Совмина и Нацбанка от 25.11.2020 № 674/22. Воплотить ее в жизнь было предписано МАРТу и Минфину еще в прошлом году. Но если в накладных, применявшихся в 90-е – нулевые годы, была хотя бы отдельная графа для указания размера оптовой надбавки (наценки), торговой скидки. Теперь все эти сведения приходится впихивать в графу «Примечание».
Столь же путаной оказалась реализация давней мечты чиновников – запретить товарообменные операции, включая бартер, мену, зачет, новацию, отступное. Без особого разрешения – почти как когда-то указом от 15.08.2005 № 373. При этом осталось непонятным, что понимать под товарообменными операциями, тем более, что понятие «мены» довольно расплывчато, а бартер в законодательстве вообще не определен. Хотя, чего проще – взять его из старого постановления Совмина № 405, отмененного еще 6 лет назад (что и было сделано в разъяснении МАРТ). Зато согласование товарообменных операций появилось в перечне административных процедур (тех самых, которые неуклонно сокращаются), а МАРТ оперативно утвердил регламент этой процедуры.
Все это уже было в самых разнообразных вариантах. Наценки, рентабельность и индексы роста цен ограничивали, протоколы согласования и калькуляции с обоснованием требовали. За неуказание или неправильное указание в платежных документах размера оптовой надбавки и обоснование цены беспощадно штрафовали на 10% стоимости товаров еще в «лихие» 90-е. Причем карали как поставщика, так и получателя, чтоб неповадно было вкривь и вкось заполнять бумажки. Завышалось ли что-либо, никого не интересовало. Потом штраф перекочевал в указ № 40 и статью 23.17 КоАП, которой бизнесмены едва ли не пугали своих детишек. Во всех опросах бизнес-союзов отмечалось, что регулирование цен – более серьезная проблема, чем налоги или кредиты.
Потом гайки пришлось отпускать. Но Директива от 31.12.2010 №4 запоздала: пружина подавленных цен развернулась 200-процентной гиперинфляцией, отголоски которой ощущались еще пять лет спустя.
Тем не менее, ностальгия по возможности держать бизнес за горло ценовым регулированием никогда не оставляла чиновников. Теперь сбылись их самые заветные мечты. Для установления каждой цены на широкий круг товаров или на ее изменение бизнесу надо выпрашивать соизволение у спецкомиссий, а возможности проверять и штрафовать стали поистине неисчерпаемы.
Впрочем, у нынешнего регулирования есть другая сильная сторона. Возвращая госрегулирование цен, чиновники сделали все, чтобы перекрыть пути применения обходных схем. Теперь, «накачивать» затраты с помощью липовых услуг и цепочек столь же липовых посредников гораздо опаснее. Технические возможности камерального контроля и нормы п.4 ст. 33 НК работают куда эффективнее, чем указы № 40 или № 488, которые когда-то создавали столько проблем бизнесу. Но это, как оказалось, были лишь цветочки.
Побочным эффектом многолетнего госрегулирования цен стала удручающая ориентация финансового менеджмента. Ценовые ограничения делают бессмысленными планирование и бюджетирование, поиск вариантов увеличения выручки и прибыли, расчета оптимальных уровней рентабельности, скидок и отсрочек. Сотрудники финслужб были с утра до вечера поглощены попытками разобраться в путаных разъяснениях ценовых регуляторов, озабочены оформлением калькуляций и составлением обоснований для согласования цен Какая разница, при какой рентабельности компания сможет развиваться, какие нужны наценки и скидки, чтобы продажи росли, а кассовые разрыв не возникали? Главное, предписанные нормативы соблюсти, да штраф не огрести.
Помнится, когда ограничения отменили, многие бухгалтеры и экономисты выглядели как заблудившиеся детишки:
- Какую наценку и рентабельность нам ставить?
- А сколько вам надо?
- Не знаю.
- Так вы посчитайте.
- Как это? Мы всегда ставили столько, сколько разрешено. А сейчас сколько можно?
- Сколько хотите.
-Но я ничего не хочу! Столь же беспомощно выглядели многочисленные консультанты, неплохо зарабатывавшие на бесчисленных семинарах: анализировать и считать чуток сложнее, чем инструкции зачитывать.
За 12 лет выросло целое поколение менеджеров, не трепетавших при одном упоминании «проверки по ценам» и калькуляции, освоившие множество методов управления финансами компаний. Но государство бережно сохранило на запасном пути и при первом удобном случае вывело на магистраль бронепоезд ценового регулирования с полным боекомплектом запретов и экипажем, готовым запрещать и проверять.
Можно бесконечно смотреть, как горит огонь, течет вода и как регуляторы разъясняют, подлежат ли регулированию какие-нибудь щетки, окорочка или напильники, когда кому дозволена та или иная скидка-надбавка, входит ли фасовка, упаковка или иной расход в цену, по какому курсу пересчитывать контрактные цены и т.д. А самые закавыристые вопросы можно и проигнорировать. Особенно, если кто-то рискнет поинтересоваться, обоснованы ли расчетами ограничения, введенные с целью «недопущения необоснованного роста цен»? Почему замороженная по состоянию на какую-то дату цена объявляется «справедливой»? Справедлива ли она для покупателя, которому по-прежнему дорого, и для продавца, которому она становится в убыток? Почему ценовая» справедливость сводится к тому, чтобы жахнуть 20-25-30-процентный уровень надбавок или 10-15% скидок на совершенно разные товары в абсолютно разных организациях и регионах? Зачем вообще вся эта суета, несущая бизнесу сплошные убытки, дополнительную волокиту, сбои в работе розничной торговли, разрушающие налаженные системы дистрибуции, провоцирующие «обходные» схемы, чреватые штрафами и прочими неприятностями?
Особый вопрос: сколько времени и сил тратят компании на бессмысленные бумажки, ненужные процедуры и разборки с контролерами, невозможно подсчитать в масштабе страны. Но каждая компания может прикинуть, сколько человеко-часов потрачено на оформление и согласование, сколько выручки и прибыли недополучено из-за ограничений, во что обошлись кредиты на затыкание кассовых разрывов и пополнение оборотных средств. А есть еще прямые издержки на обоснование цен в виде оплаченного рабочего времени, потраченного на расчеты, оформление документов и согласование цен. И штрафы, которые в цену не включаются, но прибыль уменьшают.
Прикинем цену ценового вопроса. На начало года в республике насчитывалось 146 тысяч юрлиц. Если предположить, что каждой из этих компании приходится теперь содержать хотя бы одного сотрудника (экономиста, бухгалтера), занятого исключительно ценообразованием, то получается, что в 2023 году белорусский бизнес потратит почти 294 млн. часов на соблюдение требований постановления № 713. Это эквивалентно всему населению Молодечно и Кобрина, включая стариков и младенцев, и побольше всей белорусской армия – от рядовых до генералов. И все эти специалисты получают зарплату, пусть даже не среднюю но хотя бы медианную (в мае этого года – 1400 рублей в месяц). На всю эту ценовую армию получится примерно 2,45 млрд. рублей в год). В придачу всем пришлось потратиться на перенастройку учетных программ, чтобы печатать накладные по новым требованиям. Все эти расходы включается в затраты, которые, в свою очередь, включаются в цены, которые не должны расти. Но чтобы увеличивалась зарплата у людей, о которых неустанно заботится начальство, должна расти выручка – за счет увеличения объемов производства и продаж (что не всегда получается) или за счет роста цен (что строжайше не разрешено).
Предварительный результат показывает статистика. Например, по итогам 8 месяцев текущего года выручка белорусских предприятий выросла на 9,9% по сравнению с январем-августом прошлого «неурегулированного» года», а затраты – на 12,4%. Это самый большой разрыв в темпах роста доходов и расходов за последние 10 лет. В результате прибыль от реализации сократилась на 8,3%, чистая прибыль – на 6,7% (и это еще в текущих ценах), а рентабельность продаж – с 8,9 до 7,4%.
Разумеется, на такие мелочи можно не обращать внимание или свалить все на бестолковые западные санкции. Но это только начало. Под плотным слоем госрегулирования зреют дисбалансы, которые в средне- и долгосрочной перспективе воплотятся в столь же явный кризис, как это не раз бывало в 2011-м и других приснопамятных годах. Искажение ценовых сигналов создает обманчивые оценки ситуации в экономике. Все это уже было в белорусской экономике.
В мировой практике считается бесспорным, что адресная материальная помощь наименее обеспеченным слоям населения гораздо эффективной госрегулирования потребительских цен. К тому же тут значительно меньше искажений в динамике экономической активности, инфляции и инфляционных ожиданий. Имеется ряд более сложных инструментов, обеспечивающих баланс между краткосрочными проинфляционными рисками и угрозой падения инвестиций и производства. Но удовольствие от процесса совсем не то, а покрасоваться результатом особо не получится. Да и зачем утруждаться, когда можно запретить все, а потом по кусочку разрешать, особенно в индивидуальном порядке.
Самое обидное, что все эти усилия не приводят к желанному облегчению инфляционных страданий. Дело в том, что, как следует из теоремы Коуза, сумма транзакционных издержек в обществе величина постоянная. С помощью госрегулирования можно попытаться переложить часть этих издержек с одних групп и сегментов общества на другие – в нашем случае, с некоторой части населения на какую-то часть бизнеса. Но это вынуждает бизнес искать пути сокращения или компенсации новых издержек, в том числе за счет того самого населения, которое государство пытается защитить от инфляции. В результате не выиграет никто. Кроме отдельных лиц, которые получат индивидуальные преференции или нагреют руки на согласованиях и обходе запретов.
Сейчас правительство наслаждается краткосрочным эффектом: инфляция подавлена, потребление и инвестиции восстанавливаются. Можно сохранять мягкую денежно-кредитную политику и стимулировать рост экономики кредитными вливаниями, не обращая внимания на размеры денежной массы, а главное – верить в возможность безнаказанно пренебрегать экономическими законами.
Но базовые причины роста цен никуда не делись. Если попытки регулирования цен затянутся, они неизбежно приведут к дефициту товаров и активизации черного рынка. Частникам когда-нибудь надоест работать в убыток под растущим налоговым прессом, а ресурсы для поддержки убыточного госсектора со временем иссякнут. Эти процессы будут идти постепенно и окажутся тем болезненнее, чем дольше продлится административное и контрольное давление. К тому же, время от времени придется «откручивать гайки», а отдельные компании под разными предлогами получат разнообразные точечные поблажки.
Искусственное подавление инфляции создает обманчивое впечатление, что экономика растет без перегрева. Динамика базовых отраслей показывает, что внутренний спрос разогнал обороты торговли и обрабатывающей промышленности. Но импорт уже сейчас растет существенно быстрее экспорта, прибыль падает, а долги предприятий растут. Впрочем, поскольку информация о товарной структуре экспорта и показателях отраслей промышленности не публикуется, сколько-нибудь достоверно говорить о состоянии экономики затруднительно. Девальвация рубля вряд ли даст дополнительные импульсы промышленности: они теперь получают значительную часть экспортной выручки в неконвертируемых валютах, которые сами еще быстрее девальвируются к «токсичному» доллару.
Все это сопровождается бурным ростом корпоративного и розничного кредитования. С одной стороны, его подогревает политика низких процентных ставок и раздача льготных кредитов ряду отраслей и предприятий. С другой стороны, инфляционные ожидания подстегивает потребительскую активность. Люди совершают покупки, опасаясь будущего повышения цен и вкладываются в недвижимость, поскольку не видят других инструментов сбережения.
Теперь вопрос лишь в том, когда объем денег в экономике, издержки импорта и рабочей силы соберутся в критическую массу и сорвут крышку инфляционного котла вместе с «гайками» госрегулирования цен. Пока, судя по проектам планов на 2024 год, вместо увеличения ставки рефинансирования и урезания бюджетных расходов, власти намерены охлаждать экономику усилением налоговой нагрузки. Но вряд ли для этого достаточно повысить ставки налогов на высокие доходы особо прибыльных компаний и немногочисленных богачей. Скорее всего, потребуются гораздо более масштабные меры. За них еще предстоит заплатить…
Comments